как-то раз мне явился кристофер ллойд — садись, говорит, в делореан, нужно ухлопать древнее зло. сажусь, набираем скорость, но док вдруг теряет сознание. случайно рукой задеваю приборы, и вот мы уже в сан-франциско, греем на пляже задницы. на дворе шестьдесят седьмой, у дока, кажись, альцгеймер — ничего, говорит, не помню про зло, но ты, парень, точно гений. дату проставил отличную, выровнял руль, куда надо меня привёз. я скоро умру, и нет смерти лучше, чем под зе энд на концерте дорз. давно мне хватит уже со спасением мира выпендриваться. подумать только, здесь моррисон жив, и леннон тоже, и хендрикс. на том разошлись, он на запад по трассе, а я остался сидеть на песке. потом в коммуну, где пил, триповал и трахался, уже и не вспомнить что с кем. дальше была люси — ей почти восемнадцать, тихий омут, рисует бродячих псов. над ней надругался отчим, и она сбежала из дома, изрезав ему лицо. я хотел защитить её от всех ублюдков и их грязных лап, мы ушли из коммуны, работал в порту, снял жильё, потом она умерла. первые дни пытался быть сильным, справлялся с внутренним адом. на деле койот из мультильма — уже упал со скалы, но ещё не понял, что падаю. надо было отправиться в бар, налечь на бурбон, а потом удавиться в сортире, но я как-то сумел свою боль в тупорылые стихи конвертировать. воспрял, укатил в нью-йорк, вечерами читал их в газлайте, местным вкатило моё нытьё, говорили, мол, сильный автор. критики тоже хвалили, кто-то даже пророчил — его имя войдёт в историю, но вот, возвращаясь из клуба ночью, я снова встретил делореан
вышел док, наклонился над смятым телом, убрал со лба капли пота
приятель, ты чётко стелишь
но давай просыпайся
пора на работу
